У кого есть КОШКА, тот может не бояться одиночества... ( Даниель Дефо )
Помню утро, хмурое зимнее холодное утро. Я на остановке со старостой и Катькой жду автобуса. Рано как-то, но народу много… Помню нудное высиживание лекции по какому-то незапоминающемуся предмету, помню повторение анатомии и свой ужас от страшных историй на практике по кормопроизводству… Люди в степи попали в буран, их замело вместе с техникой, многие отчаянно боролись за жизнь: пытались убежать, согреться, но все погибли: кто замерз в кабине трактора, кто остался висеть льдинкой на двери… все, все умерли… сердце сжимается от боли… зачем мне это говорить? Зачем? Зачем так сладко рассказывать о том, как люди резали друг друга, зачем вспоминать о них с радостью?.. Больно, мне очень больно. Люди, невинные люди погибли… Разве можно об этом так говорить?..
Воспоминания прерываются из-за боли в сердце, но на смену горю приходит обида: я писала контрольную по анатомии, а жестокая преподавательница издевалась и смеялась надо мной и над всей группой. Она считает нас ничтожествами, забывая, что совершенно недавно, каких-то пять лет назад, была ничуть не лучше нас… А в конце урока анатомичка велела нам самостоятельно найти ганглии на трупе кошки. Показывать она нам не хочет, потому как "Это совершенно бесполезно. На экзамене те мышцы, которые я вам показывала, никто не смог показать. Значит, все это бесполезно? Зачем мне тратить силы?". Она не разрешала выходить нам, пока мы не найдем ганглии… Вся группа столпилась возле вскрытого зверя и не понимала, где их искать. С боем все-таки мы с Катькой вырвались оттуда. Ей – на электричку, мне – ко врачу, нам некогда ждать.
Вернувшись домой, я прилегла отдохнуть, но тут же позвонила мама и велела встретиться на остановке в четыре. Стало жутко обидно. Пятнадцать минут честно посидела дома, а потом вышла на встречу. Поехали в городскую подростковую поликлинику. По дороге встретились забавные сосульки, свисавшие с веток, как сталактиты. Жаль, фотоаппарата не было! В поликлинике меня долго слушали, смотрели, спрашивали, а потом велели пойти к кардиологу, невропатологу и эндокринологу. Поставили предварительный диагноз – прорыв митрального клапана. Уже четвертый раз. Ладно, кардиолог все расставит по своим местам. В любом случае под нож не лягу. Лучше так умру. Привычнее и спокойнее. Одно радует: немногим делают операцию, чаще ограничиваются постоянным питьем лекарств… А я так не хочу!
Воспоминания прерываются из-за боли в сердце, но на смену горю приходит обида: я писала контрольную по анатомии, а жестокая преподавательница издевалась и смеялась надо мной и над всей группой. Она считает нас ничтожествами, забывая, что совершенно недавно, каких-то пять лет назад, была ничуть не лучше нас… А в конце урока анатомичка велела нам самостоятельно найти ганглии на трупе кошки. Показывать она нам не хочет, потому как "Это совершенно бесполезно. На экзамене те мышцы, которые я вам показывала, никто не смог показать. Значит, все это бесполезно? Зачем мне тратить силы?". Она не разрешала выходить нам, пока мы не найдем ганглии… Вся группа столпилась возле вскрытого зверя и не понимала, где их искать. С боем все-таки мы с Катькой вырвались оттуда. Ей – на электричку, мне – ко врачу, нам некогда ждать.
Вернувшись домой, я прилегла отдохнуть, но тут же позвонила мама и велела встретиться на остановке в четыре. Стало жутко обидно. Пятнадцать минут честно посидела дома, а потом вышла на встречу. Поехали в городскую подростковую поликлинику. По дороге встретились забавные сосульки, свисавшие с веток, как сталактиты. Жаль, фотоаппарата не было! В поликлинике меня долго слушали, смотрели, спрашивали, а потом велели пойти к кардиологу, невропатологу и эндокринологу. Поставили предварительный диагноз – прорыв митрального клапана. Уже четвертый раз. Ладно, кардиолог все расставит по своим местам. В любом случае под нож не лягу. Лучше так умру. Привычнее и спокойнее. Одно радует: немногим делают операцию, чаще ограничиваются постоянным питьем лекарств… А я так не хочу!